Как только богослужение закончилось, стюарды начали готовить ресторан к обеду. Посередине просторного и светлого зала стоял стол капитана. Он любил обедать и ужинать в обществе пассажиров. Получить приглашение к его столу считалось честью. В этот воскресный день погода была такая же хорошая, как и в предыдущие дни. Море было спокойным, дул легкий ветерок, видимость была прекрасной. Этим утром развели пары в резервных котлах. Машины работали нормально, и Исмей со Смитом были уверены, что "Титаник" добьется лучших результатов, чем год назад его родственник "Олимпик" во время своего первого плавания. Днем "Титаник" шел со скоростью 21 узла, и для многих бывалых пассажиров постоянное увеличение скорости не оставалось не замеченным. Все были уверены, что "Титаник" станет на якорь в нью-йорском порту еще вечером во вторник.

Вторая половина воскресного дня проходила так же спокойно, как и предыдущие дни плавания. Но одно изменение все же произошло - заметно похолодало, а с приближением вечера становилось еще холоднее. Стояла такая же ясная погода при почти полном безветрии, но быстрый ход судна создавал неприятный холодный ветер, защищаясь от которого те немногие пассажиры, какие еще отважились оставаться на открытых палубах, кутались в теплые пальто. Остальные предпочли уйти в помещение или на закрытые прогулочные палубы.

Только около одиннадцати часов холлы, рестораны и курительные салоны стали пустеть. Оркестр на прощание исполнил отрывки из оперы Жака Оффенбаха "Сказки Гофмана". И лишь в курительном салоне I класса на палубе А оставались несколько молодых полуночников. Неожиданно резко похолодало, и некоторые пассажиры, перед тем как лечь спать, включили в своих каютах электрорадивторы. Но ночь была необыкновенно прекрасной.

Из двадцати девяти котлов "Титаника" работало двадцать четыре, больше, чем в начале плавания. Когда "Титаник" вышел в море, в его бункерах было 6000 тонн угля, и он поглощал за четырехчасовую смену около 101 тонны. В машинном отделении механики вслушивались в ход работы турбины и поршневых машин, малейшее отклонение от нормального ритма не должно было пройти мимо их внимания.

Уже несколько дней радиостанция "Титаника" принимала сообщения судов, проходивших вблизи Большой Ньюфаундленской банки, которые обращали внимание на необычно большое скопление айсбергов, оказавшихся значительно южнее, чем бывало в это время года. Каждое такое сообщение после приема передавалось вахтенному офицеру, а затем в штурманскую рубку. Однако в воскресенье 14 апреля ситуация выглядела значительно серьезнее.

Ходовые вахты на мостике в воскресенье были распределены таким образом: с 10 часов утра до 2 часов дня вахту нес первый помощник капитана Мэрдок, до 6 часов вечера - старший помощник Уайлд, до 10 часов вечера - второй помощник Лайтоллер, а затем вновь Мэрдок. Младшие офицеры заступали на вахту в следующем порядке: с 12 часов до 4 часов дня - третий помощник капитана Питман и пятый помощник Лоу, с 4 до 6 часов вечера - четвертый помощник Боксхолл и шестой помощник Муди. Затем с 6 до 8 часов вечера - Питман и Лоу и с 8 часов до полуночи - Боксхолл и Муди.

Приближался одиннадцатый час вечера. В "вороньем гнезде" Реджинальд Робинсон Ли внимательно всматривался в горизонт. Вдруг ему показалось, что далеко впереди он видит легкую дымку. Вскоре он убедился, что ошибся. Туман заметил и Фредерик Флит. Дымка или легкий туман в районах дрейфующих айсбергов - явление обычное, однако ночью их очень трудно заметить. Низкий туман, стелющийся над поверхностью воды, в ночное время опасен прежде всего тем, что часто его можно увидеть только с большой высоты, например из "Вороньего гнезда", но никак не с носовой надстройки или мостика, откуда нельзя различить где кончается линия горизонта и начинается небосвод, поскольку оба одинаково черные. Вахтенный офицер Мэрдок, следивший с мостика за морем пред судном, находился на высоте двадцати трех метров над поверхностью воды, вахтенные же в "вороньем гнезде" - на шесть метров выше. Поэтому вполне понятно, что Мэрдок не увидел того, что увидели Ли и Флит, иначе такой опытный офицер, как он, при ухудшающейся видимости, вероятно, вызвал бы капитана и предложил бы снизить скорость. Но Мэрдок ничего не видел, а из "вороньего гнезда" предостережений не поступило. Даже днем слабый туман существенно уменьшал вероятность своевременного обнаружения дрейфующего айсберга. Ночью это становилось еще сложнее.

Однако "Титаник", самое большое и самое роскошное судно в мире, примерно в 23 часа ночи 14 апреля 1912 года шел через Северную Атлантику в районе дрейфующих льдов со скоростью 21, а может быть и 21.5 узла. Стрелки на мостике показывали 23 часа 39 минут. Двое впередсмотрящих, Флит и Ли, продолжали вглядываться с фок-мачты в окутанный туманом горизонт: казалось туман густеет, он становился все более явственным. Вдруг Флит прямо перед носом судна увидел что-то еще более темное, чем поверхность океана. Одну-две секунды он всматривался в эту темную тень, ему казалось, что она приближается и растет.

• Перед нами лед! - закричал он и тут же ударил в колокол, висевший в "вороньем гнезде". Три удара были сигналом, означающим, что прямо по курсу находится какой-то предмет. Одновременно он бросился к телефону, соединявшему "воронье гнездо" с мостиком. Шестой помощник Дж.П.Муди отозвался почти мгновенно.
• Лед прямо по носу! - выкрикнул Флит.
• Спасибо, - ответил Муди(его вежливый ответ потом станет частью легенды), повесил трубку и обратился к вахтенному офицеру Мэрдоку, прибежавшему с первого крыла мостика и встревоженному ударами колокола.
• Лед прямо по носу, сэр, - повторил Муди зловещее известие, которое он только что услышал.

По терминологии, существовавшей в 1912 году, приказ "Право руля" означал поворот кормы судна вправо, а носовой части влево. Рулевой Роберт Хитченс налег всем своим весом на рукоятку штурвального колеса и стал быстро вращать его против часовой стрелки, пока не почувствовал, что штурвал остановился в крайнем положении. Шестой помощник капитана Муди доложил Мэрдоку: Руль право сэр!

В эту минуту на мостик прибежали еще два человека - рулевой Альфред Оливер, который тоже нес вахту, и младший офицер Дж.Г.Боксхолл, находившийся в штурмовой рубке, когда в "вороньем гнезде" раздался удар колокола. Мэрдок надавил на рычаг, включавший систему закрытия водонепроницаемых дверей в переборках котелен и машинных отделениях, и тут же отдал приказ рулевому: - Лево руля!
 
 

А в "вороньем гнезде" Фредерик Флит, как загипнотизированный, смотрел на темный и все увеличивающийся силуэт. "Титаник" на большой скорости по инерции двигался вперед. Прошла целая вечность, прежде чем его носовая часть начала медленно поворачиваться влево. Глыба льда неумолимо приближалась по правому борту, возвышаясь над палубой носовой надстройки. В последнюю секунду она пошла мимо носовой части и скользнула вдоль борта судна. Обоим вахтенным в ""вороньем гнезде" показалось, что "Титанику" все же удалось разминуться с айсбергом. Носовая часть уже отвернула градусов на 20 влево, когда судно слегка вздрогнуло и снизу, из под правой скулы могучего корпуса, раздался скрежет. Позднее Флит рассказывал, что в "вороньем гнезде" толчка вовсе не почувствовали, только услышали слабый скрип.

Но в действительности все было иначе и гораздо трагичнее. Предотвратить столкновение практически было невозможно. Последующие опыты с "Олимпиком" показали, что нужно около 37 секунд, чтобы изменить курс так, как это сделал "Титаник" в момент столкновения, то есть на 22 градуса или два румба по компасу. За это время судно, идущее со скоростью около 21 узла, пройдет вперед около 430 метров, а если учесть те несколько секунд, пока отдавался приказ об изменении курса, истинное расстояние составит 460 метров. По все вероятности это и было расстояние между айсбергом и "Титаником" в тот момент, когда его увидел Флит и передал сообщение на мостик.

На шлюпочной палубе "Титаника" все спасательные шлюпки были уже расчехлены. Второй помощник капитана Лайтоллер обратился к старшему помощнику Уайлду за разрешением опустить шлюпки до уровня палубы. Уайлд счел такой шаг преждевременным. Но лайтоллер был другого мнения и, считал, что времени осталось ало, пошел прямо к капитану Смиту. Тот разрешил вываливать шлюпки за борт. Прошло несколько минут, и Лайтоллер вновь обратился к старшему, можно ли начинать посадку. Уайлд вторично ответил отказом. Лайтоллер снова отправился на поиски капитана. Шум выходящего пара был настолько сильным, что второй помощник, приставив ладони ко рту, вынужден был кричать капитану в ухо: - Не лучше ли сэр, чтобы женщины и дети спустились в шлюпки? Капитан только кивнул головой в знак согласия. Лайтоллер приказал приспустить шлюпку N4 до уровня палубы А и вместе с группой пассажиров спустился вниз, полагая, что оттуда посадку будет производить легче.

Постепенно стих наконец невыносимый гул пара, выходившего из котлов. По сравнению с тем, что было несколько минут назад, над шлюпочной палубой "Титаника", несмотря на весьма оживленную суету вокруг спасательных шлюпок, воцарилась страшная тишина. И в этот момент все вдруг осознали, что происходит нечто нереальное: играла музыка! Судовой оркестр под управлением Уолласа Генри Хартли собрался вначале в просторном холле I класса, где столпились пассажиры, ожидавшие дальнейшего развития событий. Яркий свет и знакомые мелодии, прежде всего регтайма, в значительной степени помогли успокоиться и снять повышенную нервозность и напряжение. Потом восемь музыкантов перешли на шлюпочную палубу в выходу на парадную лестницу и продолжили импровизированный концерт.

Примерно в половине первого ночи первые шлюпки начали заполняться женщинами и детьми. Многие женщины колебались, они еще не считали положение настолько опасным, чтобы покидать внешне безопасную палубу огромного парохода и переходить в маленькие лодочки, висевшие на канатах над черной бездной океана на высоте более двадцати метров. Другие не хотели оставлять своих мужей. Пока нигде не было заметно признаков паники, не слышно криков или беготни. Пассажиры тихо стояли на палубе, наблюдая за работой экипажа, готовившего шлюпки, и ждали распоряжений. Неожиданно появился один из офицеров, по-видимому Лайтоллер, и крикнул: - Женщинам и детям садиться в шлюпки, мужчинам отойти в сторону! С правого борта спуском шлюпки N7 руководил первый помощник капитана Мэрдок. Женщины и дети с помощью членов экипажа с трудом преодолевали пространство, отделяющее палубу от борта подвешенной шлюпки. Посадка шла медленно, большинство пассажиров все еще колебались.

В то время как на шлюпочной палубе и в других местах огромного судна ход событий все ускорялся, рулевой Джордж Томас Роу продолжал нести вахту на кормовом мостике. С того момента, как час назад он в ужасающей близи от судна увидел айсберг, он ни с кем не разговаривал, ни от кого не получал никаких указаний и ничего не знал. Только с изумлением увидев на воде неподалеку от правого борта спасательную шлюпку, он решился позвонить на ходовой мостик и спросить что случилось. На другом конце провода оказался четвертый помощник капитана Боксхолл, которого этот вопрос буквально вывел из себя. Но вскоре стало ясно, что о Роу просто-напросто забыли, и Боксхолл приказал ему немедленно прибыть на ходовой мостик и принести сигнальные ракеты. Роу спустился палубой ниже, в кладовую, взял жестяную коробку с дюжиной ракет и пошел на нос.

А в рубке радиотелеграфист Филлипс, не переставая, передавал сигналы бедствия, записывал ответы судов, отвечал на их вопросы и уточнял первоначальную информацию. Брайд там временем выполнял функции связного между рубкой и ходовым мостиком. Время от времени заходил капитан Смит. В начале он очень рассчитывал на помощь "Олимпика", располагающего всем необходимым снаряжением для проведения подобной спасательной операции, но вскоре стало ясно, что это нереально. Судно находилось на расстоянии 500 миль от "Титаника". Это было слишком далеко. Даже при слишком высокой скорости, оно не могло придти раньше, чем "Титаник" затонет.

На шлюпочной палубе продолжался спуск спасательных шлюпок. Когда третий помощник Питман предложил женщинам садиться в шлюпку N5, к нему присоединился и пятый помощник Лоу. Вокруг шлюпки собрались практически только пассажиры I класса. Когда поблизости уже не оставалось ни одной женщины, третий помощник Питман позволил сесть в шлюпку нескольким мужчинам. По правому борту шлюпочной палубы в течении всего времени спуска шлюпок действовало правило: женщины и дети садятся первыми, но когда поблизости их уже не оставалось или они не решались садиться, а в шлюпках имелись свободные места, их могли занять мужчины. На левом борту категоричный Лайтоллер был не столь благосклонен к мужчинам, он принципиально не пускал их в шлюпки.

У второго помощника капитана Лайтоллера на левом борту неожиданно возникла серьезная проблема - нехватка людей, которые могли бы спускать шлюпки. Палубная команда "Титаника", помимо капитана и семи офицеров, насчитывала 59 матросов. Часть из них была занята у шлюпбалок,где их число уменьшалось с каждой спущенной шлюпкой, часть занималась другими делами - например, открывала окна на палубе А. Кроме того, десять минут назад Лайтоллер отправил боцмана с шестью матросами вниз, чтобы они открывали порты с левого борта перед грузовым люком N2. Лайтоллер хотел, чтобы оттуда в спускаемые шлюпки могли сесть женщины и дети из III класса, которые все еще находились на нижних палубах. Боцман Николс и шесть матросов ушли, и больше их никто не видел. Скорее всего, в носовой части судна их неожиданно накрыла хлынувшая вода, и все они погибли. Когда Лайтоллер подсчитал, скольких людей ему не хватает, то получилось, что с каждой очередной шлюпкой он может отправить максимум двоих, если хочет обеспечить непрерывную эвакуацию пассажиров.

В ноль часов 55 минут, когда на правом борту готовилась к спуску шлюпка N5, Лайтоллер начал спускать шлюпку N6. Но у него остался только один матрос для обслуживания талей. Все время, пока продолжался спуск на воду спасательных шлюпок, с борта "Титаника" запускались сигнальные ракеты. После того, как были выпущены все ракеты, стало ясно, что "Титаник" обречен, и даже самые большие оптимисты, до сих пор верившие в его непотопляемость, отрезвели.
 
 

По мере того как огромное судно медленно погружалось в воду, офицеры стремились ускорить спуск шлюпок, поскольку никто точно не знал, сколько времени еще осталось. Набрав в трюм большое количество воды, "Титаник" начал крениться на левый борт, и между леерным ограждением шлюпочной палубы и бортами шлюпок образовалась метровая щель.

В то время, когда с правого борта спускалась шлюпка N13, на левом борту под руководством пятого помощника капитана Лоу готовили к спуску шлюпку N14. С момента столкновения с айсбергом прошло почти два часа, большая часть спасательных шлюпок была уже спущена, и на шлюпочной палубе, где до сих пор удавалось без особых проблем поддерживать дисциплину, ситуация начала ухудшаться. Из трюма выбралась толпа пассажиров III класса, и многих из них ужаснул вид сильно накренившейся палубы и пустые шлюпбалки. Стюарды и другие члены команды образовали вокруг последних спасательных шлюпок кордон, через который пропускали только женщин и детей, но напряжение с каждой минутой нарастало.

Шлюпка N14 быстро заполнилась женщинами и детьми, преимущественно из III класса, которые только сейчас оказались на шлюпочной палубе. Шлюпка была уже почти заполнена, когда стоявший поодаль шестой помощник капитана Дж.П.Муди заметил, что с левого борта спущены уже пять спасательных шлюпок, но ни в одной из них нет офицеров, поэтому хотя бы один из них должен сесть в шлюпку N14. Муди предложил сесть Лоу, а сам решил подождать следующей.

Между одним и двумя часами ночи 15 апреля 1912 года, когда большинство спасательных шлюпок "Титаника" было уже спущено на воду, эфир южнее Ньюфаундленда заполнили десятки, а возможно, и сотни сигналов судов, которые отвечали на отчаянные призывы о помощи, без устали передаваемые Джеком Филлипсом. Станция на мысе Рейс передала на континент сообщение о столкновении с айсбергом самого большого судна в мире. С того момента, как это сообщение поймал молодой радист Дэвид Сарнофф на крыше торгового дома Уонамейкена в Нью-Йорке, оно распространилось по США и Канаде как лавина. Журналы радиотелеграфистов пассажирских судов зафиксировали события страшной морской трагедии минута за минутой.

После затопления котельной N5 в следующих четырех в сторону кормы котельных отсеках кочегары прилагали асе усилия, чтобы не упало давление пара, чтобы могли работать насосы и поддерживалась выработка электроэнергии. Темнота на огромном судне, при том что на палубах даже после спуска большинства шлюпок оставалось более восьмисот пассажиров, вызвала бы панику и переполох. Когда произошло столкновение, многие кочегары, свободные от вахты, перед тем как получили приказ отправиться в котельные, видели на шлюпочной палубе подготовку к спуску шлюпок, посадку женщин и детей и то, как отходили первые спасательные шлюпки. Им было ясно, что положение очень серьезное. Об увиденном они рассказали своим товарищам. И тем не менее кочегары спустились глубоко в трюм, в самое опасное и страшное помещение на тонущем судне, и работали там до последней минуты.

Около 1 часа 20 минут вода начала проникать между стальными листами пола котельной N4. Она быстро прибывала, хотя насосы работали на полную мощность. Ничего не оставалось, как погасить огонь в топках и покинуть это помещение.

В 2 часа 5 минут на шлюпочной палубе настала очередь складной шлюпки D. Для ее спуска должны были использоваться шлюпбалки, освободившееся после спуска шлюпки N2. Шлюпку D переместили к краю палубы, подняли и закрепили стойками ее полотняные борта, а затем быстро подвесили на шлюпбалках. Второй помощник капитана Лайтоллер уже начал усаживать в нее женщин и детей.

Шел уже третий час ночи. "Титаник" накренился на левый борт, и его носовая часть погружалась уже все глубже. Через большие круглые окна на палубе С вливалась вода и затопляла роскошные каюты I класса. В безлюдных салонах, ресторанах и холлах горели хрустальные люстры, которые висели теперь под странным, неестественным углом, а там, где еще четыре часа назад наслаждались жизнью сотни людей в смокингах и дам в черных туалетах, царила мертвая тишина. В длинных коридорах лишь изредка раздавались торопливые шаги кого-нибудь из членов команды и пассажиров, бежавших на открытую шлюпочную палубу.

Сотни пассажиров, прежде всего III класса, и значительная часть членов команды боялись покидать судно. Большинству из них, в основном опять-таки пассажирам III класса, никто не объяснял, что они должны делать.

После спуска на воду шлюпки D на "Титанике" остались только две складные шлюпки А и В. Обе были укреплены на крыше офицерских кают перед первой дымовой трубой. Как и шлюпки C и D, они должны были быть спущены со шлюпбалок, на которых до этого времени висели шлюпки N1 и N2. Прежде всего необходимо было переместить их к шлюпбалкам.

Капитан Смит ходил по шлюпочной палубе и время от времени кричал в мегафон, чтобы спасательные шлюпки, спущенные на воду, держались неподалеку от судна. Он знал, что они не полностью загружены, и хотел, чтобы они подобрали еще какое-то количество потерпевших, которым неизбежно придется искать спасения в холодной воде. Но ни одна из шлюпок не отвечала на его призывы. Страх перед тем, что случится, когда судно уйдет под воду был сильнее. Примерно в то же время на шлюпочной палубе появились механики. Вода уже заливала носовую палубную надстройку, в трюме один за другим заполнялись отсеки, а корма задиралась все выше. Всем было ясно, что наступает последний акт трагедии.

Восемь музыкантов судового оркестра, надев спасательные жилеты, так и не покинули места, которое больше часа назад заняли на шлюпочной палубе у входа на парадную лестницу. Все это время они неутомимо играли мелодии, которые раньше поднимали настроение и создавали обстановку спокойствия и беззаботности, а сейчас помогали преодолевать тревогу и отгонять гнетущее чувство нарастающего страха. Когда капитан Смит разрешил команде покинуть судно, руководитель оркестра Уоллас Генри Хартли подал знак. Смолкли звуки веселого регтайма, и зазвучала величественная мелодия "Осени", одного из гимнов англиканской церкви. Торжественные звуки поплыли над опустевшими палубами самого большого в мире судна, погружавшегося в черную бездну.

Когда в третьем часу ночи был отменен запрет мужчинам из III класса выходить на шлюпочную палубу, из трюма хлынула огромная толпа, в которой оказалось много женщин, до той минуты остававшихся со своими мужьями, братьями или знакомыми. Вода уже затопила носовую часть шлюпочной палубы, и эти люди в полном отчаянии отступали все дальше и дальше к корме. Тем временем в трюм вливались тысячи тонн морской воды. Носовая часть "Титаника" все больше погружалась, но это происходило медленно, в сущности продолжаясь вот уже два часа. Однако примерно в 2 часа 15 минут произошло внезапное изменение, возвестившее о неотвратимом конце. Нос вдруг резко опустился, судно заметно двинулось вперед, и по его носовой части прокатилась мощная волна. В этот момент "Титаник" напомнил огромную ныряющую подводную лодку. Корма в свою очередь медленно поднялась, масса воды хлынула через носовую надстройку, затопила мостик, крыши офицерских кают и смыла все складные спасательные шлюпки. Волна смыла в море капитана Смита, которого еще несколько секунд назад видели на мостике с мегафоном в руке, старшего помощника Уайлда, первого помощника Мэрдока, шестого помощника Муди, восьмерых оркестрантов, многих члеов экипажа и пассажиров.

Тонущий "Титаник" все еще был освещен. Даже в той части, которая уже находилась под водой, в окнах кают и на прогулочных палубах продолжал гореть свет и сквозь слой воды мерцало фантасмагорическое сияние. Наклон корпуса достиг 45 градусов, носовая часть опускалась все быстрее, а корма задиралась все выше. Неожиданно все огни погасли, и судно исчезло во тьме. Вдруг оно еще раз на одно мгновение озарилось ослепительной вспышкой, и свет погас навсегда. Одновременно с этим раздался раскатистый гром, шедший из трюма. Это срывались с фундамента паровые машины, котлы и обрушивались на носовые переборки водонепроницаемых отсеков. Облегченная корма начала резко подниматься, тогда как носовая часть, где к тысячам тонн воды прибавилась огромная масса паровых машин и котлов, начала так же быстро погружаться.

Когда грохот прекратился, корма "Титаника" поднялась почти вертикально над поверхностью воды. На несколько секунд "Титаник" замер, а затем его корпус начал быстро погружаться. Прошло совсем немного времени , и вода сомкнулась над кормовым флагштоком. Третий помощник капитана Питман, находившийся в шлюпке N5, посмотрел на часы: было 2 часа 20 минут ночи 15 апреля 1912 года. Агония самого большого и самого прекрасного судна в мире, самого совершенного из всех, какие создал человек, чтобы покорить океан, кончилась. Океан победил...